На главную

 
Научные подразделения Центра
Научная библиотека
Научные советы
Издательская деятельность
История ИК СО РАН
Версия для печати | Главная > Центр > Научные советы > Научный совет по катализу > ... > 1999 год > № 8

№ 8

Обложка номера

Содержание

Поздравления

В научном совете по катализу

Воспомининия каталитика

Перспективы

Новости




Поздравления

Переход к элементу

Свернуть/Развернуть


В научном совете по катализу

Переход к элементу

Свернуть/Развернуть


Воспомининия каталитика

Переход к разделу

Воспоминания каталитика

В 1999 году исполняется 75 лет со дня рождения профессора Олега Валентиновича Крылова.
Редакция "Каталитического бюллетеня" публикует воспоминания О.В.Крылов

КАТАЛИЗ И ЖИЗНЬ
О.В.Крылов

Содержание

  1. В Ивановском химико-технологическом институте.
  2. Начало научной работы в Москве.
  3. Наука и политика.
  4. Изучение закономерностей подбора оксидных катализаторов.
  5. Симон Залманович Рогинский.
  6. Петр Александрович Ребиндер.
  7. Алексей Александрович Баландин
  8. Александр Николаевич Теренин.
  9. Координационные механизмы в катализе.
  10. Николай Николаевич Семенов.
  11. Виктор Николаевич Кондратьев.
  12. Яков Борисович Зельдович.
  13. Неравновесные явления в катализе.
  14. Георгий Константинович Боресков.
  15. Прикладные работы.
  16. После ухода с заведования лабораторией
  17. Некоторые итоги.

1. В Ивановском химико-технологическом институте.

В 1942 году я поступил в Ивановский химико-техноло-гический институт (ИХТИ) - лучший из ВУЗов г.Иванова. В другие города в 1942 г. ехать было практически невозможно. Несколько позже ИХТИ был переподчинен из системы Наркомата химической промышленности в Наркомат боеприпасов и ориентирован на подготовку специалистов по взрывчатым веществам. Поэтому все студенты и преподаватели считались мобилизованными. Переход ИХТИ в подчинение Наркомату боеприпасов был весьма благоприятным событием. Снабжение Института во время войны и соответственно условия для научной работы были значительно лучше, чем в других аналогичных ВУЗах, даже лучше, чем в МГУ им.М.В.Ломоносова. Было много хорошей науки, хотя ученых, имеющих степень доктора наук, было немного - всего 4 человека. Сейчас там около сотни докторов наук. Не уверен, что наука стала лучше.

Когда я учился на третьем курсе ИХТИ, зав. кафедрой неорганической химии профессор Иван Иванович Заславский (между прочим, друг нашей семьи) предложил мне поступить к нему лаборантом, чтобы я мог заняться научной работой. Он для характеристики растворов придумал новую функцию - "атомную концентрацию" (число атомов в единице объема). В течение полугода по таблицам семизначных логарифмов я пересчитывал данные о плотности растворов на атомные концентрации, чтобы выявить взаимодействие между компонентами. Я не выдержал такой работы и сбежал.

Вероятно, первой моей научной работой можно считать курсовую работу на третьем курсе "Синтез и кинетика хлорирования 9-метилакридина", выполненную под руководством профессора Евгения Алексеевича Шилова, крупного ученого в области механизмов органических реакций, избранного позднее в Украинскую академию наук. Евгений Алексеевич был интересным человеком, увлеченным наукой. Когда я сдавал ему экзамен по органической химии, я поспорил с ним и сказал, что он не прав. Проверили, и оказалось, что он действительно не прав. Евгений Алексеевич поставил мне отличную оценку и потом всем рассказывал, как студент поправил его. Сын его, которого я помню еще школьником, тоже крупный ученый - академик Александр Евгеньевич Шилов. Сейчас он - директор Института биохимической физики РАН в г.Москве.
На четвертом курсе под руководством профессора Владимира Августовича Гольцшмидта я провел исследование кинетики реакции Меншуткина (синтез четвертичных аммониевых солей) в смесях неводных растворителей. Обсуждение вели в рамках недавно тогда появившейся теории абсолютных скоростей реакций, которую не упоминали еще в ВУЗовских лекциях.

Первой моей работой по катализу было исследование влияния пористости кремнеземного носителя на активность нанесенных ванадиевых сернокислотных катализаторов, которое было проведено на кафедре Технологии неорганических веществ (ТНВ) в помощь аспиранту Михаилу Михайловичу Макарову при выполнении им кандидатской диссертации. С тех пор всю жизнь занимаюсь катализом. М.М.Макаров позже стал доктором наук, профессором Ярославского технологического института. Когда я уже заведовал лабораторией в ИХТИ, он приезжал ко мне с предложением совместной работы по исследованию стадии сушки в приготовлении катализаторов. Обо всем договорились, но, к сожалению, он вскоре умер.

Дипломная работа, выполненная под руководством доцента Ивана Петровича Кириллова (который впоследствии стал профессором), была посвящена вопросам приготовления железо-свинцовых катализаторов высокотемпературной конверсии СО с водяным паром. Катализаторы были очень активными, но мало устойчивыми. С И.П.Кирилловым и Е.А.Шиловым я потом многократно встречался и всю жизнь был в хороших отношениях.

Катализ как часть физической химии мне очень понравился, и я решил и дальше заниматься катализом. Защита диплома состоялась в июле 1947 года. Рецензентом был доцент (позже профессор) И.Н.Годнев. Меня распределили на содовый завод в Березниках, но сказали, что, если я поступлю в аспирантуру, то распределение аннулируется. В Иванове в это время возможности поступить в аспирантуру по катализу не было (хотя И.П.Кириллов предлагал остаться инженером при кафедре ТНВ). И я по окончании ИХТИ решил ехать в Москву.

2. Начало научной работы в Москве.

Из трех возможностей аспирантуры по катализу (МГУ, Карповский институт и Академия наук) с общежитием лучше всего было в Академии наук. Кроме того, мой отец во время войны, будучи начальником научно-исследовательской лаборатории Западного фронта, имел дело с Институтом физической химии (ИФХ) АН СССР и встречался с заведующим Отделом катализа членом-корреспондентом АН СССР С.З.Рогинским. К тому же, И.П.Кириллов сообщил мне о первой послевоенной Всесоюзной конференции по катализу (май 1947 г.) и рассказал о бурных дискуссиях на ней и об очень интересном докладе С.З.Рогинского о полупроводниковой теории катализа. И я решил поступать в аспирантуру Института физической химии к С.З.Рогинскому.

Успешно выдержал вступительные экзамены по философии и языку, а затем и по физической химии. Экзамен по физической химии принимали акад. Петр Александрович Ребиндер, член-корр. АН СССР Симон Залманович Рогинский и проф. Леонид Александрович Шрейнер. П.А.Ребиндер задал один вопрос. Я ответил. П.А. спросил С.З.Рогинского: "Вы хотите его принять?" "Хочу". "Так что же мы будем дурака валять? Давайте поставим "отлично" и примем". С 1-го декабря 1947 года я был зачислен аспирантом в Институт физической химии АН СССР.

Таким образом, я попал в Москву. Первое время я находился как во сне. Ещё бы! Я - в столице нашей Родины! Вижу Кремль. Учусь в Академии наук, общаюсь со знаменитыми учеными.

Я стал аспирантом С.З.Рогинского. Симон Залманович был в то время очень занятым человеком (участвовал в атомной проблеме) и перепоручил меня первоначально Лие Яковлевне Марголис. Вместе с ней я изучил модифицирование (промотирование при добавлении в одних концентрациях и отравление - в других) оксидных катализаторов окисления. Первая моя совместно с Л.Я.Марголис публикация (Журн. общ. хим., 1950 г.) была как раз на эту тему. Впоследствии мы получили за работу по модифицированию диплом на открытие.

Надо сказать, что при начале работы в Лаборатории катализа в ИФХ я был немного разочарован примитивностью установок по катализу, на которых мне пришлось работать. В Иванове я видел установки получше. Но потом я понял, что настоящая наука делается именно в стенах институтов Академии наук.

Приняли меня в Лаборатории катализа очень хорошо. Лия Яковлевна Марголис, Галина Михайловна Жаброва, Елена Алексеевна Фокина, Игорь Иванович Третьяков вводили в курс эксперимента и вообще в научную жизнь. Мой друг, Павел Юрьевич Бутягин, с кем я работал в одной комнате, как умудренный столичный житель помогал мне - наивному провинциалу в ту пору - освоиться в Москве и в Институте.

Директором Института физической химии был тогда крупнейший электрохимик академик Александр Наумович Фрумкин (1895-1976). Всей текущей работой в Институте руководил зам. директора, кандидат химических наук Федор Иванович Дубовицкий (род. в 1907 г.) Секретарь его Валентина Николаевна Домогацкая исполняла одновремен-но обязанности по Канцелярии, Отделу кадров и аппарату ученого секретаря (этих мало нужных подразделений тогда не было). Ф.И.Дубовицкий позднее стал главным строителем академического центра в Черноголовке, заместителем директора Института химической физики. Он и сейчас (1998 г.) в добром здравии и в хорошей форме. Недавно в Черноголовке торжественно отметили 90-летие члена-корреспондента РАН Федора Ивановича Дубовицкого.

В конце 1948 года С.З.Рогинский сменил мне тему и взял меня под свое личное руководство. Впрочем, за все время аспирантуры я беседовал с ним по работе 1 - 2 раза. В начале работы у меня была с ним беседа, когда он спросил меня, что я предпочел бы выбрать: изучение катализатора или механизма реакции. Я выбрал катализатор. Правилен ли был мой выбор, не знаю. Вероятно, я предпочел катализатор потому, что хуже знал этот вопрос. Изучение катализатора предполагало знание физики. Я знал ее хуже, и поэтому мне казалось интереснее исследовать более таинственные для меня явления, связанные с физикой катализа. Механизмы реакций, для изучения которых было необходимо знание органической химии, мне казались более понятными. Значительно позже, когда я был уже завлабом, мой сосед по корпусу, другой завлаб и крупнейший полимерщик, Альфред Анисимович Берлин однажды рассказывал мне о механизмах своих реакций. Я сделал ему замечания. Он с удивлением спросил: "А ты можешь с ходу разобраться в структурных формулах?" "Конечно". "А я думал, что только я один в Институте разбираюсь в этом". Так что, может быть, я бы добился больших успехов, если бы выбрал органический катализ. Но мне физическая химия катализа показалась более интересной. Когда я пришел в ИФХ АН, я даже не подозревал, что существуют такие специалисты - теоретики. В Иванове я об этом не знал и не думал, что есть люди, занимающиеся чистой теорией, и что надо кое-что знать и в этой области.

Кандидатская диссертация была посвящена влиянию кислорода на каталитические свойства платины по отношению к реакциям окисления водорода и гидрирования этилена. Между прочим, в диссертации было описано явление разработки (активации) Pt под влиянием окислительной реакции - модная тема последних лет. Но уже тогда мы с С.З.Рогинским и И.И.Третьяковым опубликовали статью об образовании оксида Pt3O4 в условиях каталитической реакции. Другая модная тема последних лет - автоколебания в катализе. И об этом явлении, происходящем при окислении Н2 на Pt, содержатся сведения в моей диссертации. Впервые на автоколебания в этой реакции указал Л.В. Писаржевский. Я воспроизвел его результаты одновременно с измерением поверхностного потенциала платины на установке, сконструированной для меня Александром Федоровичем Виноградовым. К сожалению, эти результаты так и остались неопубликованными. Я не знал, что с ними делать. Время их тогда еще не пришло.

Кандидатскую диссертацию я защитил 5 апреля 1951 года на Ученом совете Института физической химии АН СССР. Вел Совет член-корр. АН СССР Виктор Иванович Спицын. Оппонентами были профессора Арам Багратович Налбандян и Александр Моисеевич Рубинштейн. На защите выступал враг С.З. Рогинского Павел Давыдович Данков. Он поругал идеи С.З.Рогинского, но похвалил мою диссертацию. Голосование было единогласным. Защита продолжалась 2 часа. Сейчас защиты кандидатских диссертаций обычно укладываются в один час.

Утверждение кандидатской степени в ВАКе задержалось на 13 месяцев. Какой-то деятель написал донос, что у меня в диссертации имеются элементы идеализма и метафизики. Потребовалось время, чтобы в этом разобраться. Но кандидатскую зарплату в те времена платили сразу после защиты.

По окончании аспирантуры встал вопрос, возвращаться ли мне в Иваново или остаться в Москве. Я себя чувствовал всегда больше провинциалом, чем москвичем, всегда радовался, когда провинциалы одерживали верх над москвичами в науке, искусстве или спорте. Но настолько интересной была наука в Москве, что я не выдержал искушения и остался в столице, хотя у меня не было никакой жилплощади. Пришлось снимать комнату. Лишь через 7 лет я получил кооперативную квартиру.

После аспирантуры я вначале занимался случайными, довольно разнородными работами. Меня сначала прикрепили к Анне Борисовне Шехтер (жене С.З. Рогинского), занимавшейся в то время применением электронной микроскопии в катализе. Несколько месяцев я изучал рекристаллизацию напыленных золотых и платиновых пленок.

Затем меня прикрепили к докторанту Борису Васильевичу Клименку. Позднее он был ректором Уфимского нефтяного института. Занимались мы с ним изучением механизма каталитического крекинга на алюмосиликатах с помощью радиоактивного углерода С14. Опыты были очень длинными: хроматографии еще не было, и приходилось проводить низкотемпературную дистилляцию продуктов реакции на аппаратах Подбильняка. На эту тему опубликовано три статьи. С точки зрения сегодняшней техники безопасности работали весьма небрежно, радиоактивный порошок BaCO3, в который превращали продукты реакции, сыпался на пол. Совместно с Галиной Михайловной Жабровой мы пытались повысить выход дивинила (бутадиена), образующегося по реакции С.В. Лебедева из этилового спирта на смешанном оксидном катализаторе. Ездили на заводы СК в Казань и Ярославль. Повысить активность катализатора, что нам предписывалось спущенным свыше заданием, так и не удалось. По не понятным до сих пор причинам предельный выход на разных катализаторах был не выше 42 %, хотя теоретически он мог достигать 56 %. Мы усовершенствовали приготовление катализатора, внедрили свой метод на заводе СК в Казани и получили Авторское свидетельство (для меня - первое).

Таким образом, в этот первый период моей научной деятельности я выполнил работы из довольно разнородных областей катализа. Часто бывает, что ученый увлекается одной идеей на всю жизнь. У меня такого не было; все работы, которые предлагались, казались мне интересными. Возможно, это обстоятельство удлинило срок моего созревания как ученого. Но, с другой стороны, это расширяло кругозор и способствовало формированию меня как ученого более широкого профиля. Такой лабораторией широкого профиля была лаборатория С.З. Рогинского, и в дальнейшем моя лаборатория сохранилась как лаборатория широкого каталитического профиля, не привязанная к исследованию какой-либо одной реакции, как это часто бывает.


Перспективы

Переход к элементу

Свернуть/Развернуть


Новости

Переход к элементу

Свернуть/Развернуть



Copyright © catalysis.ru 2005-2023
Политика конфиденциальности в отношении обработки персональных данных