Поздравления
В научном совете по катализу
В Президиуме Российской Академии наук
Премии
Химическая промышленность на рубеже веков
Воспоминания каталитика
Пробелы, нужды и возможности в промышленном катализе
Региональная научно-практическая конференция
"Химическая и химико-фармацевтическая промышленность в современных условиях "
О.В.Крылов
(Продолжение, начало в N8, в N9, N10, N11 )
11. Виктор Николаевич Кондратьев
Много я общался и с другим замечательным ученым - академиком Виктором Николаевичем Кондратьевым (1902-1979 г.г.). Велики научные заслуги В.Н.Кондратьева. Он первым измерил промежуточные частицы (атомы водорода и гидроксильные радикалы) в газофазных реакциях, применяя спектральные и масс-спектральные методы.
В.Н.Кондратьев был первым учеником Н.Н.Семенова и постоянным его заместителем. Официально он считался первым зам. директора Института химической физики, но не имел права подписи под финансовыми документами. В.Н. председательствовал на заседаниях Ученого совета ИХФ, представительствовал в различных международных организациях, в том числе был президентом IUPAC (Международного Союза по чистой и прикладной химии). Среди ученых всего мира В.Н.Кондратьев пользовался авторитетом и любовью. Однако все его высокие посты как бы отскакивали от него, и он в действительности занимался лишь наукой. К нему всегда можно было запросто зайти в кабинет, открытый для всех, и там увидеть В.Н., погруженного в расчеты.
Виктор Николаевич Кондратьев написал большое число книг по физике, спектроскопии и по химической кинетике. Написал, в основном, лично, без соавторов. В последние годы В.Н. задумал систематизировать все данные по константам скорости элементарных реакций. Привлекал и меня к этому. Но всю литературную работу он проводил, в основном, сам, не пользуясь услугами референтов (как это делали его коллеги-академики). Часто его можно было видеть в библиотеке ИХФ, копающимся в литературе.
Охотно он обсуждал и экспериментальные работы по химической кинетике, но никогда не приписывался в качестве соавтора. Впрочем, в Институте химической физики это вообще не принято, в отличие от, например, Института органической химии, где каждый завлаб приписывается ко всем статьям своих сотрудников.
Длительное время В.Н. заведовал Отделом кинетики ИХФ, в который входила и моя лаборатория. Ко мне он относился исключительно хорошо, о чем свидетельствуют трогательные дарственные надписи на книгах.
Несмотря на длительную дружбу со своим учителем Н.Н.Семеновым, Виктор Николаевич был с ним на Вы. После того, как в 75-летнем возрасте Н.Н. ушел от своей жены Наталии Николаевны, В.Н., по-видимому, прекратил с ним семейные отношения. На банкете, посвященном 80-летию Н.Н., я сидел рядом с женой В.Н., Еленой Ивановной. Она попросила меня: "Покажите мне, пожалуйста, новую жену Николая Николаевича". Значит, семьями они уже не общались.
Виктор Николаевич - интеллигент с чувством глубокого собственного достоинства и в то же время скромный благородный человек. Он был рыцарем науки и не терпел примазавшихся к ней. Очень любил охоту и рыбную ловлю и относился к ним также со всей серьезностью. Он рассказывал, что перестал охотиться вместе с Н.Н.: "... он палит во всех птиц без разбора. Зачем в журавля-то стрелять?"
Умер он скоропостижно во время подледного лова рыбы на Нижней Волге.
12. Яков Борисович Зельдович
Яков Борисович Зельдович (1914-1987 г.г.) в это время уже не работал в Институте химической физики, но жил рядом, в институтском доме. Я познакомился с ним уже после смерти его первого учителя С.З.Рогинского.
От С.З.Рогинского я много слышал о Я.Б. Он рассказывал, как его знакомая в Ленинграде попросила взять 16-летнего сына Яшу лаборантом. В ВУЗе Я.Б.Зельдович так и не учился. Очень быстро сделал экспериментальную работу у С.З. и защитил кандидатскую диссертацию, в которой, в частности, описана придуманная им конструкция вакуумных кранов. Затем в 1941 г. защитил докторскую диссертацию, уже теоретическую - по теории горения. Перед самой войной Я.Б. и Юлий Борисович Харитон (1904-1996 г.г.) опубликовали статью (последнюю в открытой печати) о возможности протекания ядерной цепной реакции. После этого они ушли из Института химической физики и переключились на атомную проблему: работали в Арзамасе-16, возглавили работы по конструкции атомной бомбы, стали трижды Героями социалистического труда.
Яков Борисович был живым, остроумным человеком. Он всегда помнил, что начал свою деятельность под руководством С.З.Рогинского в лаборатории катализа. Он приходил в нашу лабораторию с поздравлениями на все юбилейные торжества: на юбилеи лаборатории, на Советы и семинары памяти С.З.Рогинского.
Когда издавали сборник, посвященный 70-летию Я.Б.Зельдовича, он попросил меня написать статью о его заслугах в катализе. Я перечитал его старые статьи. Заслуги действительно были, и я о них написал. Я.Б.Зельдович был первым, кто предложил теорию о роли диффузии и теплопередачи в катализе. Позже на эту тему написал книгу его ученик (который был старше его по возрасту) - Д.А.Франк-Каменецкий. Я.Б. первым также объяснил нелэнгмюровские изотермы адсорбции с точки зрения неоднородности поверхности. К моему удивлению, я нашел еще одну статью, в которой доказывается возможность существования катализатора в неравновесных состояниях. Почему-то она осталась в свое время незамеченной. По-видимому, еще не пришло время.
Я.Б. подарил мне книгу, где была моя статья о нем, с благодарственной надписью. На книге, правда, стояла библиотечная печать. Видимо, он ее стащил из библиотеки. Я.Б. вообще любил разные шутки.
В 1974 году я выступал на Ученом совете ИХФ, посвященном 60-летию Я.Б.Зельдовича и 70-летию Ю.Б.Харитона, и приветствовал их обоих. Говорил, разумеется, о заслугах Я.Б. в катализе. Я.Б.Зельдович к этому времени уже отошел от атомной проблемы и работал заведующим теоретическим отделом в Институте физпроблем ("капичнике"), занимался, в основном, астрофизикой. Что касается его друга и соратника Ю.Б.Харитона, то никто (кроме посвященных) тогда не знал, где он работает (а был это Арзамас-16, теперь Саров). На Совете говорили об участии Ю.Б. в открытии цепных реакций в 20-х г.г. Я сказал, что не знаю, чем он занимается, но наверняка он сделал что-нибудь важное и для катализа.
13. Неравновесные явления в катализе
В.Н.Кондратьев отчасти способствовал появлению нового направления в моей научной деятельности - изучению возбужденных молекул или, в общем случае, неравновесных явлений в катализе. Он попросил меня написать обзор по возможным реакциям на поверхности ракеты, входящей в плотные слои атмосферы. Я ознакомился с литературой и написал обзор, на который поставили гриф секретности, и этот обзор был куда-то направлен по секретной линии. Я узнал для себя, что основной вклад в нагрев поверхности ракеты вносят процессы рекомбинации атомов и релаксации возбужденных молекул, образующихся в пограничном слое. У меня возникла идея изучить процессы образования и релаксации возбужденных молекул в катализе.
Одновременно мы с В.Ф.Киселевым, обсуждая электронные процессы, происходящие при адсорбции и катализе на полупроводниках и диэлектриках, пришли к выводу о том, что эти процессы обладают неравновесным характером. Как я уже писал выше, мнение Ф.Ф.Волькенштейна о равновесном уровне Ферми как о регуляторе каталитической активности оказалось ошибочным.
В 1974 году, в значительной мере по моей инициативе, состоялась первая Всесоюзная конференция по механизму каталитических реакций. В дальнейшем такие конференции с успехом прошли в 1978, 1982, 1986 и 1990 г.г. и прекратились лишь после распада СССР. На всех конференциях формально я был зам. пред. Оргкомитета; председателями по положению были академики Георгий Константинович Боресков и Хабиб Миначевич Миначев, но всю организационную работу приходилось выполнять мне.
На первой конференции в 1974 году я выступил с пленарной лекцией о роли возбужденных состояний в катализе. Я предположил, что часть энергии каталитической реакции может расходоваться на образование возбужденных молекул, которые могут быть более реакционноспособными, чем молекулы в основном энергетическом состоянии. Лекция базировалась, в основном, на литературных данных, но из-за необычности постановки проблемы вызвала бурную дискуссию. Г.К.Боресков выступил против моих идей. Он считал, что катализ - явление равновесное, и возбужденные молекулы не должны играть большой роли в катализе.
На следующей аналогичной конференции я в своей пленарной лекции рассмотрел времена жизни элементарных процессов, определяющих катализ. И из этих данных следовали выводы о том, что возбужденные частицы и неравновесные состояния катализатора могут играть роль в самой реакции.
Возник вопрос о проведении собственных экспериментов. Вначале я надеялся на Бориса Рувимовича Шуба, который сделал кандидатскую диссертацию у С.З.Рогинского, а затем занимался возбужденными молекулами в газовой фазе, будучи в лаборатории Н.И.Ющенковой. Б.Р.Шуб с небольшой группой вернулся в катализ и обещал наладить изучение возбужденных молекул в условиях катализа с помощью новейших физических методов, сообщения о которых появились в литературе. Методы разработаны не были. Но недавно в лаборатории Б.Р.Шуба все-таки было сделано замечательное открытие: колебательная спектроскопия единичной адсорбированной молекулы. Это явление предсказал теоретик Федор Иванович Далидчик, а экспериментально осуществили Сергей Алексеевич Ковалевский и Максим Гришин.
Б.Р.Шуб с сотрудниками (Сергей Алексеевич Ковалевский, Михаил Евсеевич Рыскин, Анатолий Александрович Табачник) выполнили другую работу, связанную с возбужденными частицами: изучили гетерогенную релаксацию (дезактивацию) колебательно и электронно возбужденных двухатомных молекул на различных поверхностях (к сожалению, не очень хорошо очищенных). Совместно с теоретиками (Марком Абрамовичем Кожушнером) были высказаны предположения о возможных временах жизни возбужденных молекул на поверхности. Эти времена оказались достаточными, чтобы повлиять на скорость каталитической реакции. По материалам этой работы Б.Р.Шуб защитил докторскую диссертацию. Позднее мы с ним написали книгу "Неравновесные процессы в катализе" (М., "Химия", 1990 г.). Книга была переведена на английский язык и вышла в расширенном виде в 1993 году в издательстве "CRC Press" с предисловием крупного американского ученого Габора Соморджая.
Более интересные результаты по возбужденным частицам были получены в другой группе. Я пришел к выводу, что для изучения возбужденных молекул надо переходить на метод молекулярных пучков, позволяющий получать и исследовать молекулы в заданном энергетическом состоянии. Много времени я потратил на уговоры Игоря Ивановича Третьякова, доктора химических наук, замечательного экспериментатора, одного из старейших сотрудников лаборатории, заняться этой проблемой. Но он уперся, не захотел отойти от традиционных кинетических измерений. Взялся за эту задачу другой сотрудник из той же группы - Андрей Владимирович Скляров. Он проявил большую энергию, совместно с КБ Института спроектировал установку (была большая пачка чертежей). Установку изготовили в мастерских, и она была запущена. В ней, в основном, изучали угловое распределение десорбированных молекул после адсорбции. Результаты оказались весьма интересными. В ряде случаев молекулы вылетали узко направленным пучком, что указывало на их поступательное возбуждение. Особенно интересным было изучение десорбированных молекул СО. Если на Pt адсорбировать, а затем десорбировать молекулы СО, то они вылетают в равновесном состоянии. Если же молекулы образуются в результате рекомбинации адсорбированных атомов С и О, то вылетают поступательно возбужденные молекулы. Таким образом, молекула СО после того, как она образовалась, не опускается в потенциальную яму, а сразу вылетает с вершины потенциального барьера. А.В.Скляров, к сожалению, уехал в США и там занимается совсем неинтересными, с моей точки зрения, делами: возглавляет приборный центр, обслуживающий Висконсинский университет в г. Милуоки. Молекулярно-пучковая тематика продолжается в нашей лаборатории доктором наук Михаилом Ульяновичем Кислюком и кандидатом наук Владимиром Васильевичем Савкиным.
В лаборатории продолжались также исследования электронно возбужденных молекул на поверхности в явлении адсорболюминесценции, открытом еще в лаборатории С.З.Рогинского при адсорбции кислорода на MgO. По этой тематике Юрий Николаевич Руфов защитил докторскую диссертацию, а Александр Николаевич Ильичев и Шехерезада Хазриевна Бекова - кандидатские.
Полученные результаты позволяют совершенно по новому смотреть на элементарный механизм гетерогенного катализа. Энергия каталитической реакции может использоваться не только на возбуждение молекул, но и на перестройку поверхности, на создание новых активных центров. В этом отношении каталитическая реакция не очень сильно отличается от цепной: и там, и здесь для ускорения потребляется энергия реакции на образование новых реакционных центров, но при катализе они могут существовать и в исходной системе. В какой-то мере эти представления близки к упомянутой выше радикально-цепной теории Н.Н.Семенова - В.В.Воеводского, хотя они еще не знали, что на поверхности могут образовываться не только свободные радикалы, но и возбужденные молекулы. Общие черты цепных и каталитических реакций были теоретически рассмотрены мною в специальной статье.
Совместно с Александром Давыдовичем Берманом (ныне он - в Израиле), мы рассмотрели вопрос о фазообразовании в условиях катализа и показали, что в окислительно-восстановительных реакциях при катализе образуется неравновесная многофазная система. И в этом случае мы встретили возражения Г.К.Борескова. Согласно его представлениям, основанным на правиле фаз, в условиях стационарного катализа простые системы превращаются в однофазную систему. Но правило фаз здесь не применимо из-за неравновесности системы.
В работе с Борисом Викторовичем Розентуллером мы открыли новое явление - сдвиг точки фазового перехода под действием адсорбции и катализа (на примере превращения сегнетоэлектрической фазы BaTiO 3 в параэлектрическую).
Надо было изучить фазообразование в условиях катализа экспериментально. Для этой цели совместно с Дмитрием Петровичем Шашкиным и Павлом Андреевичем Ширяевым были разработаны методы рентгенофазового анализа in situ , а совместно с лабораторией Виталия Иосифовича Гольданского - методы мессбауеровской спектроскопии in situ . Особенно плодотворным было сотрудничество с Юрием Васильевичем Максимовым (сейчас он - доктор химических наук). В аспирантской работе Малхаза Шотаевича Зурмухташвили (недавно убит в Грузии) были изучены фазовые превращения Bi-Co-Fe-Mo-оксидного катализатора окисления пропилена в акролеин. Оказалось, что в условиях катализа образуется устойчивая стационарная, но совершенно неравновесная фаза Fe 2(MoO4)3 c большим количеством кислородных вакансий. По этим вакансиям осуществляется транспорт кислорода от центров адсорбции кислорода к центрам адсорбции пропилена.
На основании всех этих экспериментов была сформулирована концепция о том, что многофазность принципиально важна при создании селективного катализатора сложной реакции. В многофазной системе можно разделить стадии по разным активным центрам, т.е. иметь для каждой стадии сложной реакции свой катализатор. Эта концепция приобрела популярность не только у нас, но и за границей и цитируется в ряде монографий.
Совместно с Ольгой Сергеевной Морозовой были изучены фазовые превращения в гидрировании СО (в синтезе Фишера-Тропша) на железных и никелевых катализаторах. Здесь в условиях катализа образуются карбиды необычной структуры, и катализ, по-видимому, осуществляется на этих карбидах или на границе карбид - оксид.
Виктор Юрьевич Бычков обнаружил резко неравновесную фазу V 2O5 c большим (20 %) числом кислородных вакансий, образующуюся в условиях окисления метана на Pt/V 2O5 . По рентгеновским данным фаза является дефектной V 2O5 , а по составу близка к V 2O4.
К неравновесным явлениям можно отнести также автоколебания в катализе. Я уже упоминал об автоколебаниях в окислении водорода на Pt, обнаруженных мною при выполнении кандидатской работы. Позднее мы совместно с Владиславом Алексеевичем Селезневым, Ириной Лазаревной Цитовской и Ольгой Владимировной Альтшуллер открыли автоколебания при окислении малых молекул на цеолитах. Еще позже с большим успехом занималась автоколебаниями Марина Михайловна Слинько. М.М.Слинько стала одним из крупнейших в мире специалистов по автоколебаниям в катализе и вместе с проф. Егером из Бременского университета написала на эту тему книгу.
Мы изучили также иммобилизованные ферменты. В работах Михаила Владимировича Генкина, Бориса Гиршевича Вестермана, Ольги Евгеньевны Доценко было показано , что при иммобилизации ферментных белков на твердых адсорбентах образуются неравновесные структуры, резко отличающиеся от структуры соответствующих белков в растворе. Константы скорости окислительно-восстановительных реакций иммобилизованных белков могут быть как больше, так и меньше, чем таковые белков в растворенном состоянии.
14. Георгий Константинович Боресков
В 1970 - начале 1980-х г.г. я много общался с академиком Георгием Константиновичем Боресковым (1907-1984 г.г.). Г.К.Боресков был крупнейшим химиком-технологом, хорошо знал химическую промышленность, успешно внедрил в промышленность ванадиевые сернокислотные катализаторы. Он не был крупным ученым-теоретиком, но был крупнейшим организатором науки.
В конце 40-х - начале 50-х г.г. после печально известной сессии ВАСХНИЛ (август 1948 г.), когда была разгромлена советская генетика, аналогичные "идеологические" конференции прошли в некоторых других областях науки. В январе 1953 года Г.К.Боресков организовал Всесоюзную конференцию "Катализ и его роль в химической промышленности". Заручившись поддержкой ЦК, Г.К. прочел на конференции проблемный доклад, где обвинил С.З.Рогинского, Н.И.Кобозева и, конечно, западных ученых в различных идеологических ошибках. В поэме Л.А.Блюменфельда так написано про этот доклад: "Потом на кафедру вступил/ Подтянутый Боресков/ И, не стесняясь, заявил/ Уверенно и резко: / "На все теории плевать!/ Рассмотрим их критически!/ Давайте просто подбирать/ Константы эмпирически./ Моя теория проста:/ За все ответственен состав"./ И, не унизившись до лести,/ Он всех в сердцах упомянул./ И, с Н.И.Кобозевым вместе,/ С.З.Рогинского лягнул". А.А.Баландин в это время в докладах не упоминался, потому что находился в заключении. Конференция очень живо описана в поэме Л.А.Блюменфельда. Но через два месяца умер Сталин, и Лысенко из Борескова не получился.
Всю жизнь Г.К. хотел стать теоретиком, пытаясь создать всеобъемлющую теорию катализа, и изрекал внешне очень звучащие сентенции типа: "Катализ есть химическое явление" или "Катализ зависит от энергии связи". Конечно зависит. А кто в этом сомневался?
Впрочем, вождем катализа в СССР он все-таки стал. После А.А.Баландина он возглавил Научный совет по катализу, координировавший все работы по катализу в СССР. А затем с помощью опять же ЦК организовал Институт катализа Сибирского отделения АН в Новосибирске.
На посту директора Института он проявил самые лучшие организаторские качества. В настоящее время - это лучший институт катализа в мире и один из лучших научно-исследовательских институтов вообще. В Институте катализа сочетается высокий фундаментальный уровень науки с прикладной направленностью в сторону разработок новых промышленных катализаторов. Были закуплены лучшие приборы (сейчас они уже начинают стареть). Создано большое компьютерное отделение. Есть возможности и для небольших пилотных установок. Поблизости от Института создано КБ по разработкам технологии приготовления катализаторов. В Институте катализа много прекрасных относительно молодых ученых.
Заместителем директора Института Георгий Константинович выбрал Кирилла Ильича Замараева - спектроскописта из лаборатории В.В.Воеводского Института химической физики. К.И.Замараев (1939-1996 г.г.) возглавил Отдел физических методов исследования, а после смерти Г.К. стал директором Института катализа, академиком и оказался таким же хорошим организатором, как и сам Г.К.Боресков. В июне 1996 он скончался от рака. В настоящее время директор Института катализа - Валентин Николаевич Пармон, также вышедший из Института химической физики. В 1997 году В.Н.Пармон также был избран академиком.
Между Г.К.Боресковым и С.З.Рогинским были внешне вежливые, но в общем прохладные отношения. С.З.Рогинскому не нравилось, что Г.К. захватывает все командные позиции в катализе.
После смерти С.З. у меня вначале были некоторые трения в отношениях с Г.К. Однажды я был оппонентом у его аспиранта В.А.Михальченко. В отзыве я отметил, что диссертант в литературном обзоре подобрал цитируемые работы так, чтобы показать, что он везде был первым. Хотя в целом отзыв был положительным. Присутствовавший на защите академик Дмитрий Георгиевич Кнорре спросил меня: "Значит, Вы считаете, что обзор не годится?" "Да, считаю". "Тогда я призываю голосовать против". И диссертанта завалили. Через год Михальченко представил уже переделанную диссертацию. Я снова был оппонентом. На этот раз он диссертацию защитил. Г.К. не прошел мимо этой истории. Моя аспирантка Татьяна Александровна Брегадзе защищала диссертацию по каталитическому окислению на цеолитах. В ответ на посланный автореферат пришел отзыв от Г.К. с замечанием, что в автореферате не цитируются статьи Г.К.Борескова по этой тематике. Замечу, что в авторефератах вообще не принято цитировать предшественников. Это делается в тексте самой диссертации. Но что делать? Пришлось перепечатать автореферат и процитировать в нем Г.К.Борескова. Вскоре же Г.К. сменил гнев на милость. Мне кажется, в душе Георгий Константинович всегда уважал Институт химической физики. Недаром он и заместителя себе взял из ИХФ.
Большой заслугой Г.К.Борескова является установление широких международных связей. Почти везде в этой деятельности я был его заместителем. По соглашению Брежнева-Никсона было налажено прекрасное сотрудничество в области катализа с американскими учеными. Ежегодно 15 человек в ранге профессоров выезжали на 2-3 недели в США для выступлений с докладами и ознокомления с работами американских коллег. И наоборот, американские ученые приезжали с такими же визитами в СССР. Более молодые сотрудники ездили на 6-9 месяцев в США для проведения научных исследований. Из моей лаборатории в США работали (некоторые по два раза): А.В.Скляров, В.А.Селезнев, Ю.Н.Руфов, В.Н.Корчак. У нас в лаборатории в разное время стажировались 8 американских коллег: Т.Нотерман, Дж.Глэнд, Р.Партридж, Ст.Зимецкий, Ф.Рушала, А.Мадден, А.Алдаг.
Я руководил сотрудничеством с США по фундаментальным работам в гетерогенном катализе, составлявшим более половины всего сотрудничества. За период с 1974 по 1980 г.г. я был в США 6 раз; посетил ряд лабораторий. Поездки были исключительно плодотворными. Многие американские ученые (А.Вайсс, М.Будар, К.Холл, Дж.Хаппел, Г.Соморджай, В.П.Хэнзел) стали моими друзьями.
Во время последнего моего визита в США при посещении престижного Йельского университета в г. Нью-Хэйвене на меня напали негры-бандиты, вооруженные револьверами. Они отобрали у меня деньги, документы, фотоаппарат и повредили мне зрение так, что я был вынужден обратиться к американской медицине. К сожалению, уровень медицины в США, с которой я столкнулся, оказался невысоким: врачи пропустили повреждение сетчатки моего глаза, обнаруженное лишь в Москве. На состоявшемся в конце поездки Советско-американском симпозиуме в Черри-Хиллзе, вблизи Филадельфии, я разгуливал с черной повязкой на глазу, а мальчишки кричали мне: "Моше Даян!". Американские ученые на симпозиуме скинулись по 5 долларов и вручили мне деньги на покупку фотоаппарата. По возвращении в СССР мне было приказано написать отчет на имя А.А.Громыко и Ю.В.Андропова о нападении на меня в США. Эта история была затем описана в статье зам. пред. КГБ генерала армии С.К.Цвигуна, посвященной провокациям империалистов против советских граждан и опубликованной в журнале "Коммунист". Как там было написано, советские граждане дают достойный отпор проискам империалистов. Документы и билет в Москву (но не деньги) потом подбросили в подмоченном виде. По-видимому, они валялись под дождем.
Сотрудничество с американцами было резко прекращено после ввода наших войск в Афганистан.
Благодаря авторитету Г.К.Борескова были заключены соглашения о постоянном сотрудничестве в области катализа с учеными Японии, Франции, которое осуществлялось в форме двухсторонних симпозиумов, проводившихся раз в два года попеременно в СССР и в Японии (Франции). Это позволило мне побывать несколько раз в Японии и Франции и познакомиться с их работами по катализу.
Еще более тесные контакты установились с учеными социалистических стран. В 1974 году была создана Проблемная комиссия по сотрудничеству социалистических стран в области катализа. Георгий Константинович стал председателем этой комиссии, я - его заместителем, а Марина Михайловна Лебедева - ученым секретарем. Г.К. не был ни на одном заседании или мероприятии этой комиссии, полностью доверив её мне. Все мероприятия: составление планов совместных работ, организация конференций и симпозиумов, ознакомительные поездки и поездки для проведения научной работы проводились под моим руководством и при деятельной помощи Марины Михайловны, с которой у меня сложились исключительно хорошие деловые отношения. Г.К. совершенно не вмешивался. После его смерти я официально возглавил эту комиссию. Неоднократно я посещал Болгарию, Венгрию, Польшу, Румынию, Чехословакию, ГДР, Вьетнам и приобрел там много друзей.
С подачи Г.К.Борескова я стал одним из двух (вместе с ним) официальным представителем СССР (сейчас являюсь представителем России, вместе с В.Н.Пармоном; после кончины Г.К.Борескова вместо него представителем был также К.И.Замараев) в Международном совете конгрессов по катализу. Этот Совет собирается раз в 4 года во время очередного Конгресса по катализу. Бывали мы вместе с Г.К.Боресковым и во многих других поездках.
Георгий Константинович Боресков происходил из дворянской семьи. Его дед был высокопоставленным царским генералом, а отец эмигрировал с белой армией. Мать его осталась в СССР. Моя жена, Зинаида Львовна, выполнявшая дипломную работу под руководством Г.К.Борескова в Менделеевском институте, была однажды у него дома в Москве и вспоминает чопорную старую даму и строгий порядок за обедом. По-видимому, от этих корней проистекает высокая воспитанность Г.К. Однажды мы с женой во время Менделеевского съезда в Алма-Ате были в гостях у К.Кузембаева. Одновременно с нами там были 5 академиков: Г.К.Боресков, Я.М.Колотыркин, Н.Н.Семенов, Д.В.Сокольский и Н.М.Эмануэль - все мои хорошие знакомые. После приема за каждым из академиков приехали персональные машины. Так полагалось. И только один Георгий Константинович пригласил нас поехать вместе с ним.
В последний раз мы с ним были на 8-ом Международном конгрессе по катализу в Западном Берлине в 1984 году. Вместе с его последней женой Мариной Васильевной Чайкиной были в картинной галерее в Берлин-Далеме. После возвращения в СССР он остался в Москве для хирургической операции. Я заходил к нему, чтобы подписать отчет о Конгрессе, который было положено сдавать в вышестоящие органы. Он сказал мне, что боится операции. К несчастью, его опасения сбылись: он умер от послеоперационного тромба.
Резюмируя сказанное, хочу отметить, что, несмотря на некоторые указанные выше отрицательные моменты, Георгий Константинович был очень крупным ученым - организатором науки. Он прекрасно знал химическую промышленность, умело выбирал общую стратегию научных работ по катализу и способствовал поднятию авторитета каталитической науки в СССР.
(Продолжение следует)
